КАЧЕСТВО ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ, ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ПСИХОТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЭФФЕКТИВНОЙ САМООРГАНИЗАЦИИ
Катков А. Л.
Поиски человеческих ресурсов в сфере разработки проблемы качества психического здоровья связан с тем, что Новейшее время и, особенно, последние десятилетия этого исторического периода характеризуются беспрецедентным ростом напряжения вокруг главных эпохальных вызовов — социальных, биологических, идеологических, эволюционных.
Социальные вызовы связаны с необходимостью поиска адекватных ответов на запредельный рост агрессивности среды — информационной, социальной, экономической, экологической, что в частности, выражается в небывалых масштабах распространения расстройств адаптации, деструктивных социальных эпидемий химической, психологической зависимости, этно-религиозного экстремизма, «рукотворной» межнациональной ненависти и других. Биологические вызовы оформляются в тенденции прогрессирующего ухудшения генетического качества каждого следующего поколения в условиях фактической отмены такого регулятора здоровья популяции как естественный отбор. Разрушается принадлежность людей к полу. Все более стираются гендерные различия. Само рождение человека осуществляется различными путями, в том числе за счет искусственного зачатия и использования суррогатных матерей, в то время как деформирующее влияние таких способов воспроизводства на психику восходящего поколения становится все более явным. Все чаще клиентами специалистов в сфере помогающих и развивающих технологий оказываются дети и подростки со сложной коморбидной патологией, свидетельствующей о системных дефицитах как биологического, так и психического компонентов здоровья, особенно в сфере качественных характеристик психического здоровья. Главные идеологические вызовы эпохи представлены доминированием идеологии технического протезирования прогрессивно утрачиваемых компонентов здоровья, с внятной среднесрочной перспективой полной «роботизации» биологической основы человека и надеждой на достижение практического бессмертия, без какой-либо попытки критического осмысления цивилизационных последствий таких технологических «прорывов». Эволюционные вызовы эпохи заключаются в первую очередь в тенденциях прогрессирующего «ужимания» во времени периода прохождения субъектом основных этапов и фаз адаптивного цикла, настойчивых требованиях роста креативного «выхода» данного цикла. Наконец, локальные вызовы новейшего времени связаны, в основном, с политической, социальной и экономической ситуацией конкретного региона, которая может динамично меняться в относительно короткие временные периоды, предъявляя дополнительные требования к адаптационным возможностям человека и общества. В связи с чем следует признание все более возрастающей роли осмысленного использования соответствующих развивающих и помогающих технологий, нацеленных на формирование высоких уровней качества индивидуального и социального психического здоровья.
Комплексное исследование качественных характеристик индивидуального и социального психического здоровья, содержательных и технологических основ эффективной самоорганизации проводились нами в период 2000—2014 гг. в рамках серии масштабных проектов, выстроенных по специально разработанной методологии. В частности, определялись антогонистические и позитивные подходы и параметры идентификации качественных характеристик психического здоровья, выстроенные в соответствии с актуальными социальными контекстами. При этом уточнение антагонистических идентификационных параметров в отношении характеристик качества психического здоровья в рамках настоящего комплексного исследования, в том числе, стало возможным в результате формулировки следующего развернутого определения социальных процессов, имеющих непосредственное отношение к исследуемой теме: под термином «деструктивные социальные эпидемии» понимаются процессы развития у существенной части населения (до 12%) адаптационных расстройств с признаками синдрома деморализации — зоны наиболее вероятных рисков формирования химической и деструктивной психологической зависимости; вовлечения населения в химическую (алкоголизм, наркомания, токсикомания) зависимость — до 7% населения; вовлечения в деструктивную психологическую зависимость (тоталитарные секты, экстремистские организации, игромания, компьютерная зависимость) — до 3% населения, масштабы и темпы роста которых, а также объемы потерь — психологических, социальных, биологических, экономических, несомых обществом в данной связи, — представляют прямую угрозу существующему социальному порядку, нации, государству.
В приведенной дефиниции определение «социальные» демонстрирует качественное отличие рассматриваемого эпидемического процесса от биологических эпидемий, а также взаимозависимость данного феномена, в первую очередь, с цивилизационными издержками развития, связанными, в том числе, с прогрессивно снижающейся устойчивостью населения ко все более растущему уровню агрессивности среды — информационной, биологической, физической.
Синдром деморализации, сопутствующий адаптационным расстройствам (шифр F 43.2 по МКБ-10), был описан Д. Франком (1986) в следующих типичных проявлениях: 1) низкий уровень самооценки; 2) чувство безнадежности и беспомощности; 3) чувство страха, тревоги, уныния; 4) спутанность мышления; 5) психофизиологические синдромы, воспринимаемые как признаки нарушения физического здоровья. Существенной особенностью данного состояния является функциональная блокада способностей субъекта к эффективной самоорганизации в ситуациях адаптационного напряжения, с формированием поискового поведения — чаще неосознанного — в сторону формирования ресурсного статуса (например, за счет употребления психоактивных веществ или формирования состояний измененного сознания в результате применения специальных психотехнологий, используемых при вовлечении субъекта в экстремистские организации или деструктивные секты).
Уточнение позитивных характеристик качества психического здоровья оказались возможными в результате идентификации основных вариантов прохождения адаптивно-креативного цикла у клиентов с признаками адаптационных расстройств и группой респондентов с высоким уровнем психологического здоровья и отсутствием признаков адаптационного напряжения.
Определение качественных характеристик психического здоровья.
В контексте оговоренных методологических установок качественные характеристики психического здоровья определяются как система психологических факторов (свойств и процессов), высокий уровень развития которых обеспечивает эффективную самоорганизацию, безопасность и устойчивое развитие человека в агрессивной среде.
Соответственно, уровни качества психического здоровья определяются как определенная степень развития обозначенной совокупности психологических факторов у конкретного субъекта (индивидуальные характеристики качества психического здоровья), или степень интенсивности распределения ранжированных качественных характеристик в исследуемой выборке населения (социальные характеристики качества психического здоровья).
При этом идентифицируемые уровни качества индивидуального и социального психического здоровья, определяемые в соответствие с базисной методикой, адресуются к социальному индикатору, учитываемому при выведении общего контекста комплексной исследовательской программы. В нашем случае это индикаторы индивидуальной и социальной эффективности, степени риска вовлечения в деструктивные социальные эпидемии, наличия показаний к профессиональному — профилактическому, консультативно-психологическому, психотерапевтическому — вмешательству.
Методологически и практически важно, что в приведенном определении обозначается грань между общим понятием психического здоровья (ассоциируемого в большей степени с критериями наличия-отсутствия расстройств психики и поведения) и качественными характеристиками этого сложного феномена. Последние характеристики в ближайшей перспективе будут дополнять и конкретизировать контент сложной категории «психическое здоровье», вытесняя не совсем удачный по лексическому обозначению, но вполне равнозначный по содержанию термин «психологическое здоровье» (в этом термине присутствует обращенности к психологической науке, но, не к предметной сфере исследуемого сектора здоровья).
Однако еще более важным аспектом настоящего определения является акцент именно на те психологические свойства и способности, которые идентифицируются в соответствие с заданным функциональным контекстом — т. е. являются зависимыми переменными, имеющими понятный прагматический смысл. Такую исследуемую совокупность, безусловно, следует отличать от независимых переменных — проявлений элементарной или более дифференцированной психической активности, уровень и темп развития которых в большей степени обусловлен стабильными биологическими факторами, и не может быть существенно повышен в краткосрочной, и среднесрочной перспективе, тем более с достижением предусмотренных конечных индикаторов.
В ключе вышеприведенных комментариев проясняется основная сфера приложения таких научно-практических направлений как профессиональная психотерапия, аддиктология, консультативная психология. Т. е., обозначение данных институтов как «служб психического здоровья» (которое в контексте пока еще доминирующих доктринальных подходов вызывает определенный диссонанс) в данном случае, наполняется новым смыслом, указывающим на нацеленность этих служб на работу с качественными характеристиками индивидуального и социального психического здоровья и решение достаточно серьезных социальных проблем, прямо или косвенно связанных с тенденциями прогрессивного снижения качества психического здоровья.
1. Базисные содержательные характеристики качества психического здоровья как основа интегративной функции эффективной самоорганизации.
Проведенные нами в ходе реализации второго-пятого этапов комплексные исследования позволили установить, что в наибольшей степени сформулированному в разделе «Общая методология исследования» контексту и функциональным требованиям соответствует система следующих факторов, определяемых как качественные характеристики психического здоровья (первичный, содержательный уровень):
– полноценное завершение личностной идентификации;
– наличие позитивного (идентификационного) жизненного сценария;
– сформированность навыков свободного и ответственного выбора;
– сформированность внутреннего локуса контроля;
– наличие психологических ресурсов, необходимых для реализации позитивного жизненного сценария;
– наличие адекватной информированности об агентах, агрессивных и деструктивных по отношению к основным (идентификационным) жизненным сценариям.
Вышеперечисленные свойства, сами по себе достаточно дифференцированные и представляющие обособленные структуры организации личности, соотносятся между собой по принципу взаимообусловленности, взаимозависимости, взаимодополнения. Доказательная база в отношении соответствия обозначенных свойств установленным параметрам идентификации приводится в следующих подразделах.
Далее, вышеприведенные содержательные характеристики интегрируются в следующие функционально-динамические структуры:
– способность идентифицировать сущностные характеристики и адекватно реагировать на актуальные планы реальности;
– способность прогнозировать развитие значимых ситуаций и моделировать свое поведение в соответствие с такими прогнозами;
– способность выстраивать долговременные модели (проекты) индивидуального развития в соответствие со значимыми и мотивирующими целями;
– способность разрабатывать и реализовывать ситуационно-стратегические адаптивные модели поведения и развития;
– базисная потребность в самоорганизации.
Обозначенные структуры-свойства демонстрируют процесс развертывания функционального потенциала идентифицированных первичных свойств в адаптивные способности более высокого уровня при продвижении субъекта по этапам и фазам адаптивно-креативного цикла. Данный уровень содержательных характеристик феномена качества психического здоровья, соответственно, был идентифицирован при интерпретации результатов, полученных по пятому фрагменту комплексного исследовательского проекта. Выведение функционально-динамического уровня имеет, в том числе, и вполне очевидный прикладной смысл, понятный при определении универсальных мишеней помогающих и развивающих практик.
Результирующие содержательные характеристики представляют собой сущностное определение феномена качества психического здоровья через общую функцию эффективной самоорганизации, обеспечивающей безопасность и устойчивое развитие субъекта в агрессивной среде.
Функционально-динамический содержательный уровень характеристик качества психического здоровья формируется, как уже было сказано в начале настоящего подраздела, в результате функциональной интеграции свойств первичного содержательного уровня. Рассматриваемый уровень, обеспечивающий конструктивную динамику адаптационных процессов, содержит следующие краткие характеристики.
Способность идентифицировать сущностные характеристики и адекватно реагировать на актуальные планы реальности: высокий уровень развития данного интегрированного свойства личностной активности противодействует развитию признаков деморализации в ситуации адаптационного напряжения, способствует формированию конструктивной перспективы и целенаправленной активности субъекта в направлении реализации такой перспективы. Соответственно, уровень дискомфорта, связанного с пребыванием субъекта в стрессовой ситуации, а также общая продолжительность данного периода существенно сокращаются.
Способность прогнозировать развитие значимых ситуаций и моделировать свое поведение в соответствие с такими прогнозами: высокий уровень развития данного свойства позволяет субъекту заранее прорабатывать и профилактировать риски формирования стрессовых ситуаций, а в случае их возникновения — иметь готовые варианты наиболее эффективного решения появляющихся проблем. Такая «опережающая» модель адаптивного поведения субъекта позволяет свести к минимуму или вообще ликвидировать периоды длительного адаптационного напряжения, связанного с деструктивными переживаниями (состояние дистресса) и рассматривать любые ситуационные «вызовы» как вполне решаемые жизненные задачи.
Способность выстраивать долговременные модели (проекты) индивидуального развития в соответствии со значимыми и мотивирующими целями: данное свойство формируется на основе таких первичных факторов — характеристик качества психического здоровья, как завершенная личностная идентификация, наличие конструктивного жизненного сценария. Субъект с высоким уровнем развития данного функционального свойства соотносит множественные варианты развития событий с имеющимися у него стратегическими целями и установками, и разрабатывает оптимальную линию поведения с наибольшими шансами на успех. Таким образом обеспечивается долговременная мотивация на достижение значимых промежуточных и итоговых результатов, и приверженность избранной стратегической линии. Что, во-первых, увеличивает шансы на продвижение к планируемым результатам и, соответственно, достижение ресурсного состояния деятельностного удовлетворения. А во-вторых, — на формирование такого качества, которое в ситуации агрессивно навязываемых альтернатив, обозначается как «стойкость», «устойчивость». Т. е., речь идет о том, что для такого субъекта степень агрессивности информационной среды, а также — уровня дискомфорта, связанного с состоянием неопределенности, существенно снижается, а качество жизни, наоборот, повышается.
Способность разрабатывать и реализовывать ситуационно-стратегические адаптивные модели поведения и развития: высокий уровень развития данного свойства позволяет субъекту эффективно использовать все преимущества конкретной ситуации для достижения значимых промежуточных и конечных стратегических целей. А при наличии неустранимых препятствий — гибко менять используемые подходы с сохранением высокого темпа продвижения к планируемым результатам. Таким образом, из актуального жизненного горизонта субъекта устраняется один из основных факторов развития антиресурсного состояния деморализации, связанный с расхождением важных стратегических установок с возникающими ситуационными императивами.
Базисная потребность в самоорганизации: данное, весьма важное интегрированное свойство дополняет схему иерархии индивидуальных потребностей А. Маслоу (1948), в традиционном варианте включающую пять потребностных уровней — физиологические, безопасности, принадлежности и любви, уважения, самоактуализации. В нашем случае к поименованным иерархическим уровням добавляется еще и шестой уровень — потребность в самоорганизации. Данный уровень достаточно четко дифференцируется от предшествующего потребностного уровня — самоактуализации — прежде всего за счет специфического содержания и вполне осознаваемого характера манифестации этого нового класса потребностей. Кроме того, по нашим данным, деятельностное удовлетворение потребностей в эффективной самоорганизации существенным образом меняет пирамидальную иерархическую конструкцию А. Маслоу. Т. е. ситуацию в сфере формирования иерархии индивидуальных потребностей теперь можно представлять следующим образом: 1) вследствие адекватного развития поименованных факторов первичного содержательного уровня актуализируются потребности в эффективной самоорганизации субъекта; 2) далее, данный потребностный уровень полноценно удовлетворяется, что и является ключевым моментом обретения осознанной не-зависимости, т. е. возможностей эффективного контроля нижележащих (в онтогенетическом плане) потребностных уровней, и такого же эффективного контроля альтернативных сценариев блокирования неудовлетворенных потребностей с помощью паталогических адаптогенов сверхбыстрого действия; 3) с этого момента основанием конструкции является перевернутая пирамидальная вершина шестого потребностного уровня, поскольку именно этот новый класс потребностей определяет поведение субъекта и выстраивает обновленную иерархию (новый порядок) актуальных потребностей других уровней; 4) таким образом, общую конфигурацию актуальных потребностей человека, складывающуюся после ключевого перехода к шестому уровню, можно представить знаком «Х», где основанием будет пирамидальный сектор потребностей в самоорганизации, а продолжением — расходящиеся грани перевернутого классического треугольника по А. Маслоу. В этой новой структуре уровни организации традиционных потребностей меняются на иной системный принцип, соответствующий идентификационной сущности самоорганизованного человека; 5) данная конфигурация обладает существенно более высокой степенью устойчивости в агрессивной среде, поскольку эффективно профилактирует осознаваемые и неосознаваемые поиски «коротких путей к счастью» со всех возможных направлений.
Результирующие содержательные характеристики феномена качества психического здоровья представляют собой описание крайне важного, интегративного свойства психики, обеспечивающего безопасность и устойчивое развитие человека в агрессивной среде. Таким интегративным свойством (рассматриваемым во временной перспективе и как процесс) по результатам проведенного комплексного исследования является способность субъекта к эффективной самоорганизации. Высокий уровень развития данного интегративного свойства позволяет успешно проходить этапы и фазы адаптивно-креативного цикла даже и в условиях агрессивного давления средовых факторов, достигать значимые стратегические цели и получать чувство деятельностного удовлетворения в результате реализации своего жизненного пути.
Таким образом, обозначенное интегративное свойство, отслеживаемое на всех этапах его становления, является главной универсальной мишенью для инновационных профилактических подходов, помогающих и развивающих практик, используемых в педагогике, практической психологии, психотерапии и психиатрии. Как понятно из всего сказанного, в зависимости от задач, решаемых в рамках конкретной помогающей или развивающей практики, данная универсальная мишень может быть представлена в различных содержательных характеристиках-мишенях первичного и функционально-динамического уровней. Но также — и в более элементарных характеристиках-мишенях, раскрывающих объем возможного семантического наполнения термина «самоорганизация» применительно к психике человека (например, таких как: самоактуализация, самопонимание, саморефлексия, самооценка, самочувствие, самопределение, самоутверждение, саморазвитие, самореализация, саморегуляция, самоконтроль, самокоррекция, самосохранение, самообеспечение, самообслуживание). Что касается более масштабных мишеней, в которых свойство-процесс психической самоорганизации представлены наиболее полно, то речь здесь может идти о таких специфических психических состояниях, как «первичное ресурсное состояние» и «устойчивое ресурсное состояние» со всеми этапами их становления и развития, характеризующих функциональную готовность субъекта к преодолению сложных жизненных обстоятельств. Последняя терминология чаще всего используется в рамках профессиональной психотерапии.
2. Модель трехуровневой коммуникации
В ходе выполнения комплексной исследовательской программы нами была разработана модель трехуровневой развивающей коммуникации, удовлетворяющая следующим необходимым требованиям:
– данная модель содержит аргументированное научное обоснование основного и наиболее востребуемого эффекта — возможности достижения значительных, устойчивых и продолжающихся конструктивных изменений в отношении компенсации исходного и привносимого дефицита в сфере идентифицированных качественных характеристик психического здоровья, а также обоснование механизмов достижения искомого результата в ограниченные временные периоды, сопоставимые с продолжительностью стандартных профилактических и лечебно-реабилитационных программ;
– разработанная модель может эффективно использоваться как в отношении успешного прохождения универсального цикла формирования высоких уровней устойчивости к агрессивному влиянию среды (работа с универсальными мишенями), так и с целью полноценного решения специфических психологических и иных проблем, возникающих у лиц с зависимостью и адаптационными нарушениями на различных этапах оказания профессиональной помощи (работа со специальными мишенями);
– уникальная особенность рассматриваемой модели состоит не только в возможностях создания на данной основе соответствующих профилактических и терапевтических инновационных технологий, существенно превосходящих по своей эффективности традиционные подходы, но главным образом в том (и это особенно важно с позиции охвата населения наиболее востребованными видами помощи), что основные механизмы трехуровневой развивающей коммуникации при определенных условиях могут быть транслированы в традиционные развивающие технологии — тренинговые, консультативные, воспитательные, образовательные — с существенным повышением их эффективности. Т. е., концепт трехуровневой развивающей коммуникации может выполнять важнейшую функцию системообразующего технологического стержня в метамодели социальной психотерапии;
– все вышеназванные положения находят подтверждение в корректных экспериментах по определению сравнительной эффективности инновационных технологий, разработанных на основе рассматриваемой модели, и традиционно используемых профилактических и терапевтических подходов.
На основе интерпретации результатов, полученных в ходе многолетних исследований, были сформулированы следующие основные положения, характеризующие модель трехуровневой развивающей коммуникации.
Известный тезис в отношении того, что большая часть информационных процессов протекает на внесознательном уровне и что «характернейшей особенностью неосознаваемых сфер психической деятельности являются возможности достижения того, что не может быть достигнуто при опоре на рациональный, логический, вербальный и поэтому осознаваемый опыт» (Л. С. Выготский, 1935) в нашем случае получил следующее развитие.
Скорость и качество усвоения субъектом актуальной информации находятся в прямой зависимости от адаптационных режимов, в которых действуют внесознательные инстанции. Данные режимы представлены: 1) общими функциями — непрерывным тестированием среды на предмет определения базисной адаптационной стратегии (такое тестирование, обычно, происходит с использованием понятных дуальных критериев — опасно–безопасно, интересно–неинтересно и пр.); выбором оптимальной, по отношению к существующим условиям, адаптационной стратегии; генерацией соответствующих параметров импульсной активности сознания (нейрофизиологических характеристик активности мозга, имеющих отношение к режимам «жесткости-пластики»); оперативной мобилизацией индивидуальных ресурсов — биологических, психологических, креативно-пластических — на эффективное достижение стратегических адаптационных целей; 2) базисными адаптационными стратегиями: репродуктивной адаптационной стратегией, направленной на продолжение рода и генерацию соответствующей физиологической и поведенческой активности; защитно-конфронтационной адаптационной стратегией, направленной на сохранение рода, ресурсы организма в этом случае мобилизуются на сопротивление, агрессию или бегство, обеспечивающих сохранение статус-кво (Я остаюсь тем, кем Я был); синергетической адаптационной стратегией, направленной на развитие индивида, достижение эффективных изменений (Я становлюсь тем, кем Я хочу быть), с мобилизацией ресурсов на достижение состояний гиперпластики. Последняя адаптационная стратегия и гиперпластический режим активности внесознательных инстанций представляются наиболее интересными и перспективными с позиции достижения востребуемого профилактического либо терапевтического эффекта — достижения значительных, устойчивых и продолжающихся конструктивных изменений в ограниченные временные периоды.
Содержательные характеристики синергетической стратегии внесознательных инстанций, наиболее востребованные в модели трехуровневой развивающей коммуникации, следующие:
С позиции темпорального принципа организации психических процессов, такая высокоинтегрированная, синтетическая система, как Я, понимаемая, в том числе, и как эпифеномен всех видов памяти субъекта, изначально предрасположена к активности в гиперпластическом режиме, что доказывается самой возможностью образования Я-феномена. Синергетический режим внесознательных инстанций актуализирует гиперпластический потенциал Я, вследствие чего появляется возможность терапевтической диссоциации личностного ядра субъекта, вовлеченного в данный процесс, по отношению к своим множественным компонентам: Я-функциям (Я-памяти, Я-мышлению, Я-поведению и пр.); Я-свойствам (например, идентифицированным качественным характеристикам психического здоровья); Я-статусам (Я-ребенку, Я-родителю, Я-партнеру, Я-профессионалу и др.). Соответственно, вероятность эффективной трансформации тех диссоциированных компонентов психической активности субъекта, которые и являлись причиной появления адаптационных расстройств, существенно возрастает. С позиции всего вышесказанного особенно важной представляется возможность терапевтической трансформации и форсированного развития Я-свойств, обеспечивающих высокие уровни самоорганизации и устойчивости к агрессивному воздействию среды;
● пластика времени. В условиях синергетической активности внесознательных инстанций существенно облегчается возможность ретроспективных и проспективных перемещений во времени, достижения возрастной регрессии и прогрессии, эффективной проекции планируемых результатов в будущее. С позиции разрабатываемого нами подхода особенно важно, что за счет механизмов временной пластики могут эффективно решаться проблемы компенсации деструктивного варианта прохождения жизненных кризисов (по Э. Эриксону), выстраиваться конструктивные жизненные сценарии с их устойчивой проекцией в будущее, формироваться ресурсная метапозиция, характерная для зрелого человека;
● пластика обстоятельств. В условиях синергетической активности существует возможность терапевтической модификации актуальных жизненных обстоятельств субъекта — прошлых и ожидаемых будущих. Такая возможность реализуется за счет акцентирования или усиления концентрации каких-либо значимых аспектов ситуации, удаления из ситуации травмирующих «шумовых» моментов, выхода за пределы ситуации с одновременным умалением степени ее значимости — т. е. достижения ресурсной трансценденции — и др.;
● пластика контекстов. В условиях гиперпластического пространства трехуровневой развивающей коммуникации существует возможность терапевтической трансформации негативно-эмоциональных, антиресурсных контекстов какой-либо настоящей, а с учетом потенциала временной пластики — прошлой и будущей ситуации, в позитивно-эмоциональный ресурсный контекст, при сохранении событийного строя происходящего. Т. е., речь идет о том, что травматическую память, негативное восприятие настоящего и ожидание будущего — можно перевести в полярно противоположные терапевтические контексты с одновременным форсированным развитием устойчивого ресурсного состояния, профилактирующего поисковое поведение субъекта, например, в сторону добывания адаптогенов ультрабыстрого действия;
● множественная гиперпластика. Данный феномен является интегративной содержательной характеристикой синергетической стратегии внесознательных инстанций, обеспечивает высокую скорость и качество усвоения субъектом актуальной информации, гиперпротекцию используемых структурированных технологий — психотерапевтических, консультативных, тренинговых, воспитательных, образовательных, высокую скорость конструктивных изменений субъекта в избранном направлении. Феномен множественной гиперпластики может быть обозначен как «разлитое» трансовое состояние измененных характеристик импульсной активности сознания субъекта, для которого, в отличие от индуцированного транса, не характерен «увод» осознаваемого личностного ядра на периферию сознания. Напротив, уровень креативной активности данной инстанции психики субъекта здесь только лишь возрастает.
Гиперпластический статус субъекта, в данном случае, манифестирует спонтанно, вслед за переходом от защитно-конфронтационной базисной стратегии внесознательных инстанций к синергетической. Т. е. для формирования разлитого терапевтического транса не требуется реализации каких-либо структурированных технических приемов, что является весьма важным обстоятельством в смысле возможности трансляции основных механизмов трехуровневой коммуникации в наиболее распространенные развивающие практики. Такого рода «переключение» базисных адаптационных стратегий сопровождается характерными изменениями в моторной, вегетативной, эмоциональной сферах, которые могут быть адекватно интерпретированы (диагностированы) и восприняты как сигнал к использованию структурированных технологий. Вероятность достижения соответствующих конструктивных изменений у субъекта, в этом случае, существенно возрастает.
Однако, наиболее важными признаками формирования разлитого терапевтического транса — с точки зрения последующей динамики развития — являются пластические изменения в сферах Я-мышления, Я-поведения, о чем можно судить по критической редукции таких форм поведения субъекта, которые традиционно обозначаются как «сопротивление» или «психологическая защита». С нашей точки зрения, данные поведенческие стереотипы представляют типичную атрибутику защитно-конфронтационной стратегии адаптации, которая закономерно редуцируется при переключении активности внесознательных инстанций на полярно противоположную синергетическую стратегию адаптации. Типичным признаком такой успешной редукции и переключения является возрастание уровня креативной активности субъекта.
Из всего вышесказанного следует, что основа множественной гиперпластики — главного условия, обеспечивающего скорость и качество усвоения субъектом актуальной информации — есть управляемая адаптационная активность внесознательных инстанций субъекта. Такого рода экологически выверенное управление обеспечивается специально разработанными метатехнологическими подходами, основу которых представляют специфические статусные характеристики фасилитатора (психотерапевта, консультанта, тренера, воспитателя) и определенные профессиональные навыки, «всегда присутствующие» в общем поле развивающей коммуникации. Далее, такая ресурсная метатехнологическая поддержка субъекта — в идеале — должна осуществляться на всех этапах кризисного варианта прохождения адаптивно-креативного цикла и эффективно сочетаться с макротехнологическими стратегиями переструктурирования данного цикла, а также — используемыми структурированными технологиями.
Соответственно, нами были идентифицированы три уровня развивающей коммуникации, в совокупности обеспечивающих основной востребуемый эффект — достижение значительных, устойчивых и продолжающихся конструктивных изменений у вовлеченного субъекта в ограниченные временные периоды: макротехнологический, имеющий отношение к построению вариантов стратегического оформления развивающей коммуникации; метатехнологический или глубинный, формируемый за счет синергетической активности внесознательных инстанций; структурно-технологический, формируемый за счет использования разработанного технологического арсенала соответствующих практик — психотерапии, консультативной психологии, социально-психологических тренингов, воспитания, образования.
В корректных экспериментах нами было показано, что за счет полноценного использования потенциала каждого из обозначенных коммуникативных уровней в модифицированных помогающих и развивающих практиках (метамодель социальной психотерапии), существенно более эффективно решаются универсальные задачи по форсированному развитию качественных характеристик психического здоровья, а также специфические проблемные ситуации субъекта.
Теоретической основой макротехнологического уровня развивающей коммуникации, как понятно из всего сказанного, является модель адаптивно-креативного цикла, на основании которой можно делать аргументированные заключения о стратегических направлениях соответствующих помогающих и развивающих практик, а также — о дифференцируемых этапах оформления коммуникации.
В содержательном плане характеристики макротехнологического уровня развивающей коммуникации представлены нижеследующими стратегиями: лонгитюдными, охватывающими весь терапевтический или развивающий цикл; кросс-секционными, сфокусированными на особенностях построения и прохождения этапов психотерапевтической сессии, тренинга или любой другой развивающей технологии; когерентными, рассматривающими варианты «стыковки» психотерапии с другими помогающими и развивающими практиками (консультативными, тренинговыми и пр.).
В представленном перечне, безусловно, приоритетными являются лонгитюдные стратегии социальной психотерапии, определяющие универсальные и специальные терапевтические цели, основные этапы и механизмы их достижения. Кросс-секционные и когерентные стратегии выстраиваются в соответствии с основополагающей лонгитюдной стратегией и носят, в основном, подчиненный характер. Критерии адекватности и полноты используемых терапевтических или развивающих стратегий являются здесь основными единицами психотехнического анализа.
Общим критерием эффективности оформления макротехнологического уровня развивающей коммуникации — используемым и для оценки эффективности используемой технологии в целом, — таким образом, является устанавливаемая степень соответствия с эволюционными требованиями, предъявляемыми к адаптивно-креативному циклу. В данном случае — с помощью инструмента шкалированного протокола психотехнического анализа или иного используемого инструмента — исследуется вопрос о том, были ли достигнуты с помощью используемой технологии, — а если да, то в какой степени: 1) выигрыш во времени; 2) возрастание осмысленной самоорганизации в поведении субъекта; 3) рост креативного «выхода» в активности субъекта по отношению к проблемной ситуации. При этом понятно, что по второй и третьей позиции в приведенном перечне речь идет о важнейших содержательных характеристиках качества психического здоровья.
Метатехнологический уровень развивающей коммуникации, как уже было сказано, выполняет важнейшую миссию обеспечения гиперпластики психических процессов у вовлеченного субъекта. Таким образом, появляются реальные возможности — формирования эффективного поведения субъекта в проблемной ситуации за счет актуализации креативного потенциала, форсированного развития дефицитарных качественных характеристик психического здоровья, необходимой конструктивной трансформации адаптивно-креативного цикла — реализуемые в минимальные временные периоды. Что, собственно, и отличает профессиональную коммуникацию, используемую в метамодели социальной психотерапии, от традиционных подходов с акцентом только лишь на структурно-технологический уровень соответствующей коммуникативной активности.
В содержательном плане метатехнологический уровень развивающей коммуникации, во-первых, включает номинацию используемых метатехнологий — диагностических и конструктивистских; во-вторых — характеристики полноты и адекватности основных метатехнологий в кросс-секционной стратегии оформления дифференцированных этапов отдельной терапевтической, консультативной, тренинговой или иной развивающей коммуникации; и, в-третьих — номинацию универсальных механизмов, в совокупности обеспечивающих искомый функциональный результат используемых технологий.
Все три вышеприведенных содержательных компонента метатехнологического уровня являются единицами психотехнического анализа, определяющими специфические индикаторы эффективности развивающей коммуникации. Что же касается общего критерия эффективности рассматриваемого уровня, то здесь имеются в виду те же степени соответствия эволюционным требованиям к адаптивно-креативному циклу. Особый акцент, в данном случае, делается лишь на позицию обеспечения временного выигрыша, соответствие которой является определяемой функциональной сутью метатехнологического коммуникативного уровня. При этом, так же как и по предыдущему параметру макротехнологического уровня, возможно определение весового вклада рассматриваемого метатехнологического уровня в обеспечение результирующего технологического эффекта.
Структурно-технологический уровень развивающей коммуникации ориентирован, с одной стороны, на эффективное решение актуальной для субъекта проблемной ситуации, а с другой — не всегда афишируемой — на достижение универсальных целей терапевтического или иного развивающего процесса, сформулированных в соответствии с многочисленными концептами психологических и психотерапевтических направлений и школ. С нашей точки зрения такой универсальной мишенью для кластера структурированных психотерапевтических техник являются дефицитарные уровни развития психологических свойств, обеспечивающих устойчивость и возможность конструктивной адаптации субъекта в агрессивной среде. Планируемым «идеальным» результатом здесь, соответственно, является эффективное разрешение проблемной ситуации, заявляемой субъектом. А также — достижение приемлемого уровня развития упомянутых свойств — такого, который обеспечивает эффективную самоорганизацию, устойчивое развитие, высокие уровни качество жизни и социального функционирования субъекта, даже и в условиях агрессивной среды.
Что касается содержательной стороны структурно-технологического уровня развивающей коммуникации, то в наибольшей степени такие характеристики определены для технологии профессиональной психотерапии. Однако, в разработанной организационной метамодели социальной психотерапии, именно эти, идентифицированные характеристики структурно-технологического уровня и являются наиболее значимыми в смысле обеспечения общего результата, и с минимальной коррекцией могут быть перенесены на другие используемые консультативные, и тренинговые технологии.
Так, в соответствие с полученными нами результатами, можно утверждать, что практически важной содержательной характеристикой здесь является достижение функциональной целостности общего технологического проекта, соответствующего специфике терапевтического запроса субъекта и характеру выдвигаемых универсальных мишеней. В данной связи, принципы и смыслы дифференциации исходного состояния субъекта на адекватные структурные компоненты — мишени, подлежащие затем терапевтической трансформации, как и сами способы такого рода трансформации, должны быть поняты и приняты субъектом. И, конечно, данная схема должна быть абсолютно понятной специалисту-психотерапевту и обеспечиваться его профессиональными кондициями. Таким образом, определяемые мишени структурно-технологического коммуникативного уровня, с оговоренными условиями и динамикой их терапевтической трансформации — как раз и есть важнейшая зона «стыковки» терапевтических маршрутов, которые с этого времени объединяются и приобретают статус согласованной программы терапевтических изменений со всеми шансами на ее успешную реализацию.
Однако, именно то обстоятельство, что общий технологический проект является «точкой сборки» идентифицируемых макротехнологических, метатехнологических, структурно-технологических мишеней, стратегий и технологий, простраиваемых — в идеале — с соблюдением экологически выверенных принципов, и затрудняет выведение единиц психотехнического анализа, определение «весовых» критериев эффективности рассматриваемого уровня.
Так, например, следует обратить внимание на наличие функциональной двойственности, как в идентифицируемых специальных мишенях, так и структурированных техниках, используемых для работы с данными мишенями. Речь идет о том, что даже и в этих основных конструктах, формирующих структурно-технологический уровень терапевтической коммуникации, возможно выделение универсальных и специальных функциональных аспектов. Дифференцированный анализ этих аспектов весьма важен как с точки зрения комплексной оценки эффективности терапевтического процесса, так и в отношении установления истинного объема технологических расхождений основных психотерапевтических моделей и методов. Проведенные нами исследования показывают, что любые специальные психотерапевтические мишени — например, деформированная система отношений, ценностей, чрезмерные эмоциональные реакции, искаженные когнитивные схемы, неприемлемые поведенческие стереотипы, психофизиологические симптомы, воспринимаемые как болезнь, и многие другие — помимо того, что они соотносятся с конкретными лицами и обстоятельствами, т. е. имеют собственный генез (специальный функциональный аспект) — с полным основанием могут быть определены как информационные структуры с общим признаком «принадлежности» к энтропийному полюсу активности психики субъекта (универсальный функциональный аспект). Как мы помним, характеристиками информационных рамок, в которых функционирует субъект в доминанте данного полюса, являются такие качества, как стереотипность, зависимость, ригидность. Что, собственно, и объясняет феномен относительной устойчивости состояний, которые определяются нами как варианты патологической адаптации и являются поводом для обращения к специалисту-психотерапевту или психологу. Далее, было показано, что даже и в традиционно выстраиваемых структурно-технологических схемах почти всегда присутствует обращенность технических действий к специальному и универсальному аспектам идентифицируемых мишеней. Так, например, почти во всех востребованных модальностях и методах профессиональной психотерапии признается важность и необходимость квалифицированной работы с такими феноменами, как «психологическая защита», «сопротивление» и пр. В данной связи основной вектор и последовательность технических действий в «школьных» моделях психотерапии выстраиваются таким образом, чтобы эти «препятствия» преодолевались за счет специального блока технических действий. При том, что собственно терапевтический эффект достигается за счет другого, основного блока, ориентированного на разрешение актуального проблемного состояния. Кроме того, в структуре почти каждой техники-процедуры, используемой для работы со специальными мишенями, можно отследить известный, 3-ходовый компонент диссоциации – трансформации – интеграции, так или иначе адресуемый к универсальной мишени метатехнологического уровня, связанной с достижением тотальной гиперпластики у вовлеченного субъекта. Разница с традиционными подходами, в нашем случае, заключается в том, что последние технические задачи соответствующим образом интерпретируются и выводятся на макротехнологический и метатехнологический коммуникативные уровни, осмысленное использование потенциала которых обеспечивает существенное повышение эффективности психотерапевтического процесса в целом и сокращение временных затрат на его реализацию.
Таким образом, основными единицами психотехнического анализа собственно структурно-технологического уровня — в настоящем фрагменте, психотерапевтической коммуникации — является динамика трансформации структурируемых мишеней, достигаемая за счет использования специфических технических кластеров. Данный тезис следует принимать с учетом того обстоятельства, что идентификация таких мишеней, так или иначе имеющих отношение к личной истории вовлеченного субъекта, в существенно большей степени связана со «школьной» историей подготовки специалиста. Вследствие чего, именно этот, структурно-технологический уровень психотехнического анализа оформляется согласно традициям конкретной психотерапевтической или психологической школы. Так называемые общетерапевтические факторы, имеющие отношение к характеристикам статуса клиента, терапевта и системе устанавливаемых терапевтических отношений, и столь же произвольно формулируемые в контексте разнообразных «школьных» идеологий, сюда не включаются, поскольку в корректных экспериментах и процедурах агрегации была доказана их принадлежность к идентифицированным единицам психотехнического анализа макротехнологического и метатехнологического коммуникативных уровней.
Далее, понятно, что оценка весового «вклада» используемых структурированных техник в объеме общего терапевтического эффекта может производиться только лишь на основе комплексного анализа индикативной динамики всех трех коммуникативных уровней, дополняемых сравнительным анализом эффективности альтернативного структурно-технологического подхода в сопоставимых клиентских группах. Это единственный путь определения истинной — т. е., сравнительной — эффективности множества используемых психотерапевтических и иных помогающих и развивающих методов, технологий и структурированных техник.
Сказанное вовсе не означает, что на основании такого анализа сравнительной эффективности используемых технологий следует «отменить» множество не вполне эффективных вариантов построения терапевтического или развивающего процесса, реализуемого на структурно-технологическом коммуникативном уровне. Напротив, с точки зрения синергетического научного подхода, наличие такого множества существенно облегчают генерацию альтернатив и разработку инновационного инструментария совладания вовлеченного субъекта с проблемной ситуацией, предусмотренных в соответствующих фазах адаптивно-креативного цикла.
Выводы
Идентифицированные на основании проведенного комплексного исследования качественные характеристики общей категории психического здоровья, проведенный анализ функциональной активности данных характеристик позволили уточнить некоторые важные аспекты понятия эффективной самоорганизации, имеющие отношение к устойчивости современного человека в среде переживаемых им перманентных разноплановых кризисов.
Полученные результаты обогащают теоретическую базу и технологический потенциал таких становящихся и признанных научно-практических направлений, как психотерапия, психиатрия, аддиктология, прикладная психология, — сфера деятельности которых непосредственно связана с качественными характеристиками психического здоровья. И, следовательно, эти результаты обосновывают возможность нового импульса в развитии психотерапевтической, консультативной и аддиктологической помощи населению.